В конце 2022 года в Минцифре назвали число уехавших айтишников — около 100 тыс. человек. По информации ассоциации «Руссофт», на ноябрь минувшего года вернулось только 30% специалистов. Весь год политические круги провели в дискуссиях — наказывать релокантов налогами или задабривать льготными ипотеками с бронью от призыва. Media-MIG расскажет истории россиян, которых на возвращение мотивировали не ведомственные программы.
Аркадий — разработчик мобильных приложений, 32 года.
Работает в московской компании, которая нацелена на рынок СНГ. В 2021 году он уезжал в Германию за опытом и знаниями. С переездом в Мюнхен помогли родственники, а на месте полезную для жизни информацию можно почерпнуть на различных ресурсах. По словам Аркадия, с наплывом в страну беженцев в 2015 году началось активное внедрение цифровых ресурсов в сфере миграционных услуг. Есть множество многоязычных приложений, веб-сайтов, посвященных тонкостям жизни в Германии — для интеграции, получения медуслуг, решения бюрократических вопросов. В рабочем общении проблем не возникало:
Меня хорошо приняли, все говорили на английском, никаких проблем. Была жесткая внутренняя этика, но это мне подошло — мы делали продукцию для корпоративных клиентов.
Я улучшил навыки, получил опыт работы с инструментами разработки, интеграции с облачными сервисами. Увы, выгорел с карьерным ростом.
В России у Аркадия остался малолетний ребенок и пожилые родители. Переезжать отказывались наотрез. СВО он воспринял как сигнал вернуться — устал от перелетов домой и рабочего ритма: Я ощущал некую духовную пустоту, не чувствовал себя связанным с тем, что делал. Я чувствовал себя всего лишь заменяемым звеном в машине. Не очень большой, но не оставляющей мне никакого пространства для самореализации.
Аркадий зарабатывал в Германии более 70 тысяч евро в год, но много тратил на жизнь. Из плюсов он выделяет легкость получения рабочей визы, зарплату для релоканта на уровне местного сотрудника, востребованность профессии. Из минусов — нежелание начальства помогать сотрудникам развиваться и высокие налоги в стране.
Михаил, разработчик веб-приложений, 25 лет.
Уехал в Грузию после начала СВО, решив влиться в дружеский стартап по разработке веб-приложений. В российской провинции он оставил жену, но бизнес-план не реализовался:
Мы как команда не продвинулись дальше съема дома в Батуми и просто гуляли. Вышел затянутый отпуск. Потом я продолжал работать на свою контору в России, но назад не ехал.
Решил параллельно учиться. Работал с фреймворками, системами управления контентом, базами данных и всем, чем не было бы времени заниматься дома. Для меня переезд стал сменой обстановки.
Михаил сталкивался с трудностями открытия счетов, использования банковских карт. Проблему отчасти решил криптовалютный рынок, расширившийся в Грузии с наплывом приезжих. Информационную поддержку россияне обеспечивали собственными силами через многочисленные чаты. Супруга Михаила отправилась за ним в Батуми и они вернулись уже вместе. По его словам, самообучение помогло найти хорошую работу в Петербурге.
Олеся, разработчик видеоигр, 30 лет.
Девушка родилась в Белоруссии, поступила в российский ВУЗ и получила гражданство. Мечтала об индустрии компьютерных игр и после нескольких лет фриланса считала, что ей по-настоящему повезло — пригласили в калифорнийскую студию. Визой пришлось заняться самой, помогают с переездом лишь гиганты отрасли, а миграционные процедуры усложнились после президентства Трампа:
Я уезжала в США два года назад. Еле собрала бумажки и почти всем занималась сама. Друзья завидовали, а я все не решалась им признаться, насколько чувствую себя там по-другому. Задачи были фантастические, но я столкнулась с депрессией из-за неуверенности в себе. Едва я стала адаптироваться на новом месте, как началась спецоперация.
По словам Олеси, начался «скрытый буллинг», в котором трудно уличить коллег. Она считает, что дело не в СВО, а во внутренней конкуренции внутри подобных компаний:
Коллеги стали по-другому смотреть, глупо подкалывать. И борьба невыносимая — все следят друг за другом, потому что твою работу реально могут украсть.
Я понимала, что зарплата и антидепрессанты уже не способны компенсировать мне все. Родня сильно переживала. В конце года снова ступила на родную землю. Я не знаю, как мне выйти на прежний доход с учетом санкций, но ментальное здоровье того стоило.
В США Олеся зарабатывала более 90 тысяч долларов в год, а в России не может выйти на заработок выше 100 тысяч рублей в месяц. Планирует вернуться в Белоруссию, а позже уехать в Европу. Учитывая опыт США, девушка предостерегает от работы в самоорганизованных компаниях с системой бонусов, которые разжигают внутреннюю конкуренцию.
У всех троих героев высшее профильное образование, и они говорят, что за границу чаще всего едут их коллеги в возрасте до 35 лет. Основные причины: стремление к саморазвитию, высокая заработная плата, иное качество жизни. Меры вроде льготной ипотеки, утверженные в январе 2022 года, спикеры не воспринимают как серьезный повод остаться, так как видят в переезде самоцель, а профессия допускает удаленную работу. Главным фактором их возвращения стали личные причины.
Сегодня российские IT не всегда готовы предложить конкурентные условия труда и развития амбициозным молодым сотрудникам в сравнении с иностранными компаниями. До недавнего времени недостаточное внимание государства к индустрии и нехватка инвестиций сдерживали рост инновационных технологий. Отъезд почти 10% работников отрасли многих заставил задуматься. Страна еще имеет потенциал стать центром IT-решений и привлечения талантливой молодежи, но для этого необходимо создавать особую экосистему и условия для развития инновационных стартапов.
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter
